English
Краткое учение в формате «Завтрак бодхисаттвы» из цикла, посвященного тексту Дже Ринпоче «Сущность человеческой жизни».
- Взгляд на то, что мы делаем со своей драгоценной человеческой жизнью
- Опознать гордыню при её возникновении
- Приходить на учения с открытым и восприимчивым умом
- Тщательно смотреть на то, как мы относимся к учениями
- Что мы хотим получить от учений
- Смысл практики Дхармы
Третья строфа:
Ты, наделенный правильными чертами лица, обрел
Эту наделенную возможностями и свободами человеческую форму.
Если следуешь за мной, говорящим, чтобы помочь другим,
Слушай как следует – мне есть что сказать.
«Ты, наделенный правильными чертами лица». Звучит так, как будто человек, попросивший о тексте, почти что гордится своей хорошей внешностью – и Дже Ринпоче ему подыгрывает. «Ты обрел эту наделенную возможностями и свободами человеческую форму» – но «Если следуешь за мной, говорящим, чтобы помочь другим, слушай как следует — мне есть что сказать». Таково мое прочтение. Если бы это кому-то говорила я, прозвучало бы это так: «Что ж, вы считаете себя по-настоящему привлекательными; у вас есть эта драгоценная человеческая жизнь – но чему следуете, за кем вы следуете и что делаете? Я могу сказать нечто, что окажется ценным, так что, может, отвлечетесь от зеркала?» – [смех] или от представления о себе как об очень привлекательных, всё контролирующих, во всем преуспевающих. Подразумевается ли такое в этой строфе? Таково лишь мое прочтение; я не утверждаю, что именно так Дже Ринпоче и говорит.
«Ты, наделенный правильными чертами лица, обрел эту наделенную возможностями и свободами человеческую форму». Верно. Но почему он назвал его «наделенным правильными чертами лица»?
Затем Дже Ринпоче говорит: «Если следуешь за мной, говорящим, чтобы помочь другим, слушай как следует – мне есть что сказать». Можно подумать: если человек попросил Дже Ринпоче написать этот текст, то уже знает: тот говорит, чтобы помочь другим; но мне кажется, что у адресата есть немного гордыни, которую необходимо сгладить. Это моя проекция – может, это у меня есть гордыня, которую нужно сглаживать!
Думаю, однако, что у большинства из нас есть гордыня, которую нужно сгладить перед слушанием учений – потому что часто именно наша гордыня заставляет нас отстраняться от учений с критическим настроем в духе: «Что ж, я просто в это не верю. Какой идиот в такое поверит? Я знаю, что лучше. Я разумен». Таким образом, часто мы не принимаем учения, которые нам даются, в силу высокомерия.
Это нечто, о чем я размышляю применительно к приходу буддизма в Америку; мы обсуждали это с несколькими людьми. Некоторые учителя говорят: «Что ж, Будда не учил перерождению» – или сами не верят в перерождение. Это способ сказать «Я всё знаю лучше, чем Будда» – но по крайней мере такие люди признают, что Будда учил перерождению, а они в него не верят. Другие же утверждают, что Будда ему даже не учил (хотя вполне ясно, что учил-таки).
Как бы то ни было, это интересная тема для размышлений, потому что она связана с нашей восприимчивостью к слушанию учений – и тем, насколько мы отстраняемся и вставляем свои «если и только», потому что не вполне готовы что-то сердцем принять.
Я не утверждаю, что с нами что-то не в порядке. Мы находимся на своем уровне и способны слушать лишь то, что соответствует нашим способностям; мы не можем оказаться на том уровне пути, которого не достигли. Это совершенно ясно; так что речь здесь не о том, что кто-то не прав или является плохим или нехорошим. Речь лишь о том, что нам нужно заглядывать вовнутрь и иногда спрашивать себя, насколько мы восприимчивы по отношению к учениям, и насколько учения бьют по больным местам – по чувствительным местам во мне и моем психологическом устройстве – из-за чего я и стараюсь отстраниться.
Ведь многие учения так и делают; и я том, что они и должны это делать, иначе нас не встряхнуть. Если мы уходим с учений по Дхарме, ощущая свет, любовь и блаженство, и все идеально, то в нашем полностью помраченном уме ничего не изменилось. Так? Когда же мы уходим с учений по Дхарме со словами: «Что же тут говорилось? Что это означает? Как это ко мне применимо?», это учение оказывает некий эффект.
Иногда интересно спрашивать себя, что мы хотим найти в учениях. Стремимся ли мы слушать учения, чтобы нам потом было приятно? Что ж, если ваша мотивация для слушания учений такова, то вам не будет приятно, когда я стану преподавать вам тему драгоценной человеческой жизни и то, насколько нам повезло не родиться существами в адах, животными и голодными духами – ведь вы скажете: «Но я в них не верю, и даже не хочу думать о том, что можно одним из них стать». Затем вам также будет неприятно и от следующей строфы, где говорится о смерти. «Не хочу слышать о смерти.» Еще дальше речь пойдет о недостатках сансары. «Не хочу об этом слышать; нужно расставаться со всем, что тебе нравится… не получаешь того, чего желаешь…». То есть такова наша жизнь, «но мне об этом не рассказывайте!».
Понимаете, о чем я? Иногда это побуждает нас действительно задаться вопросом о том, с какой мотивацией мы обращаемся к учениям. Стремимся ли мы к освобождению или к тому, чтобы нам потом стало приятно?
Когда людям нравятся визуализации и начитывание мантр, у меня иногда возникают на этот счет вопросы. Конечно, замечательно выполнять эти практики – иногда благодаря их выполнению в конце чувствуешь себя довольно блаженно и хорошо – но если именно к этому стремится наш ум… В начале мы говорим: «Посредством практики щедрости и других далеко-ведущих практик пусть я достигну буддовости ради блага живых существ». Если мы произносим эти слова в начале, но говорим, что медитация была хорошей, потому что мы после нее ощущаем свет, любовь и блаженство, соответствует ли это нашей мотивации? Я не утверждаю, что плохо ощущать удовольствие после сессии медитации (это дело приятное), но говорю, что мы не должны использовать приятное чувство после сессии в качестве критерия того, была ли сессия медитации продуктивна. Вот о чем речь – потому что иногда продуктивны те сессии, в которых мы говорим: «Это еще что? Я этого не понимаю. Что это я думаю? Я даже себя не понимаю». Ясно? Этот вот процесс ответа на вопросы, процесс, где нажимаются наши спусковые крючки, в силу чего нам приходится заглянуть глубже – что приводит к значительному росту – без наведения лоска в духе «Разве не замечателен путь Дхармы? Мне так хорошо!».
Понимаете, о чем речь? Мы можем читать четыре безмерных: «Пусть все живые существа обладают счастьем и его причинами (ах, замечательно!). Пусть все живые существа будут свободны от страданий и их причин (расчудесно!). Пусть все живые существа не расстаются с беспечальным блаженством (ох, я на седьмом небе). Пусть все живые существа пребудут в равностности, свободной от предвзятости, привязанности и гнева (чудесно, это идеальный мир. Именно этого я и желаю!)». Если вы на этом остановитесь, вам приятно; но затем, когда вы выходите из медитации… «Кто-то оставил в раковине свою грязную посуду. Понимаете?? Да кем они себя возомнили – оставлять в раковине свою грязную посуду, чтобы я ее мыл(а)?! Это совершенно недопустимо. Мне нужно ради их же блага их отчитать, потому что они просто дурно себя ведут». К этому моменту все наши приятненькие четыре безмерные потеряны, и мы даже не соотносим с ними свой гнев – а ведь именно он и проявился, верно? Гнев. «Мне нужно мыть за кем-то посуду. Кем они меня считают, своим рабом?» Это гнев – однако человек неспособен признать свой гнев, неспособен увидеть нехватку у себя равностности, не говоря уже о любви, сострадании и радости; и потому в практике между «приятственным» аспектом и реальностью ума присутствует огромный разрыв, а мы так не растем. Мы не растем. Нам нужно увидеть, как реально работает наш ум, и тогда мы вырастем; тогда мы начнем развивать иное видение вещей.
Если бы человек в примере действительно практиковал, то, заметив, что начинает сердиться на оставившего грязную тарелку в раковине (разумеется, с желанием навредить, заставив впустую потратить время на мытье чужой посудины – ведь очевидно, что человек не просто проявил рассеянность, а, ясное дело, хотел навредить лично МНЕ – не кому-то еще, а мне!) – вместо того, чтобы [уперев руки в бока] выносить вопрос на обсуждение на общей встрече, сказал бы: «Ага, я сержусь. Почему я сержусь? Что я думаю? А, я себе рассказываю целую историю о том, что люди намеренно хотят мне вредить, смотрят на меня сверху вниз, ожидают, что я буду их рабом; и во мне есть толика гордыни, потому что я считаю, что слишком для такого отношения хорош. Моя любовь недостаточно обширна для того, чтобы помыть за кем-то тарелку – если, конечно, они не совершат три простирания и не скажут потом «Спасибо» (в этом случае я бы еще подумал)». Итак, мы могли бы посмотреть на собственный ум и сказать: «Божечки, вот что происходит-то» – и затем исправить настрой и вспомнить: «О нет, я практикую путь бодхисаттвы, я – слуга для других. Это человек, который был ко мне добр во множестве прошлых жизней – а что такого дурного в мытье посуды? На это уходит 30 секунд, в то время как выдумываемая мной история отнимает час моего времени». [смех] Не так ли?
Понимаете, о чем я? Такова подлинная практика: работа с этими вещами по мере их возникновения и преображение ума, когда мы видим свой уровень. Такова подлинная практика – во всяком случае, этому учили мои наставники. Они говорили, что смысл не в том, чтобы просто сидеть на подушке, петь, выглядеть святыми и [со сладостным видом складывать ладони]; «практиковать Дхарму» значит «преображать свой ум».
Итак, завтра мы, может быть, дойдем до обсуждения драгоценной человеческой жизни.
…Можете себе представить кого-то очень привлекательного, или некую кинозвезду, или какого-то политика, или большого начальника – как они приходят на учения по Дхарме и [надуваются:] «Что ж, я здесь чтобы послушать Дхарму. Что скажете такого, что имело бы хоть какой-то смысл для человека столь привлекательного, образованного, разумного, как я?». Можно представить, как кто-то приходит на учения в таком духе. Мы, возможно, пришли не именно с этим, но с чем-то сходным – и такова одна из причин, по которой при обсуждении нгондро (предварительных практик) речь идет о 100 000 простираний. Когда вы выполняете 100 000 простираний – длинных простираний – ваш нос упирается в пол. Весь смысл в том, чтобы помочь нам увидеть благие качества Трех Драгоценностей, а также понять, что мы не такие мудрые, как нам кажется, и развить некое смирение – а затем с этим смирением мы подступаемся к учениям, и тогда учения просто вливаются и остаются в нас, потому что верна наша мотивация.
Вопросы? Замечания?
Участница: Еще одно преимущество преобразования нашего ума состоит в том, что это будет очень полезно для планеты – с точки зрения окружающей среды мы сэкономим массу бумаги, потому что люди не будут писать записочек. [смех]
Досточтимая Тубтен Чодрон (ДТЧ): Да, это также очень хорошо для планеты и сбережет множество деревьев, потому что мы не станем писать так много записок в стиле: «Пожалуйста, вымой свою тарелку тогда-то и тогда-то, так-то и так-то». [К участнице:] Вы же не о ком-то конкретном думаете, правда?
Участница: Что ж… [смех].
Участница: Я подумала о том, насколько ценю учения по этой теме – и о людях, которые по-своему меня этому учили, потому что когда я пришла к Дхарме – пришла в центр Дхармы, скажем так – у меня эта проблема была: то, чему меня учили в нашей культуре. Помню первый раз, когда я пришла к Дагчену Ринпоче – вошла в офис и прервала все, что там происходило; Ринпоче заставил Эдриенн прекрать все, что она делала, и уделить внимание тому, что делала я – и я сразу усвоила урок: так поступать не нужно
Еще было так, что Ли Харрис, который подарил нам много книг (он тогда был монахом) мне сказал: «Думаю, тебе нужно держать рот на замке» [смех]. Я его почти не знала и ответила: «Хорошая мысль»; он был прав!
И я как-то раз […слова не слышны в записи…] Дагчена Ринпоче, и для меня меня это было забавно, потому что ситуация была неожиданная, но, кажется, помогла. Пришел один парень – нам этим вещам приходится учиться, потому что наша культура не такова – и у него полностью отсутствовало какое-либо чувство того, насколько драгоценны учения; и ему хотелось всё задавать, задавать и задавать всевозможные вопросы, и было что-то такое в его отношении, что Ринпоче, возможно, показалось, что ему нужно поучится – и потому Ринпоче кинул ему тряпку и сказал: «Протри вон тот стол и тогда я отвечу на твой вопрос». [смех]
Для меня очень полезно видеть эти вещи, потому что мы росли совершенно иначе, а из-за этого неспособны учиться.
ДТЧ: Да. Мы выросли, думая, что умны, выросли со всевозможными представлениями. Верно.
Участница: Мы не видим свою гордыню и то, как она нам мешает. Разумеется, со мной и сейчас такое происходит, но хорошо иметь учения и друзей, которые тебе помогают.
ДТЧ: Верно. Что-нибудь еще?
Участница: История из одного центра: одна монахиня перед постригом была врачом, а другие монахини – медсестрами. Геше поручал бывшему врачу всевозможные задания, вроде уборки и приготовления пищи, а она к ним не привыкла – и ей было сложно, потому что раньше она была врачом и ниже нее были другие люди, причем не кто-то один, а много. Так вот она и училась.
ДТЧ: Да.
Друзья Аббатства Шравасти на русском 